Россия
УДК 343.3/.7 Bиды противоправных деяний. Особенная часть уголовного права.
Введение: в статье рассматриваются проблемы определения предмета преступления, предусмотренного ст. 187 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее – УК РФ). Автором предпринята попытка каталогизации применяемых в судебной практике понятий относительно предметов, указанных в диспозиции нормы. Материалы и методы: при написании статьи использовался обширный эмпирический материал, представленный статистическими данными о состоянии преступности, а также вступившими в силу обвинительными приговорами судов различных регионов Российской Федерации о преступлениях, предусмотренных ст. 187 УК РФ. Применялся диалектический метод, а также синтаксический анализ правовой нормы, контент-анализ приговоров судов. Результаты исследования: исследуется синтаксическая конструкция ст. 187 УК РФ, разделяющая предметы преступления на поддельные и предназначенные для неправомерного осуществления платежей. Также рассматриваются виды предметов, принимаемых судами в качестве электронных средств и электронных носителей информации. Обсуждение и заключения: по мнению автора, качество «поддельный» применимо к платежным картам, распоряжениям о переводе денежных средств и к средствам оплаты. Электронные средства, электронные носители информации, технические устройства и компьютерные программы определяются по их предназначению для совершения неправомерных действий. Электронные средства и электронные носители информации обладают двуединой сущностью и общим противоправным предназначением.
электронные средства платежа; электронные носители информации; подделка; банковская карта; прием, перевод, выдача денежных средств
Введение
Современные реалии геополитического давления на Российскую Федерацию со стороны Запада, прежде всего экономическими средствами, требуют от государственной власти повышенного внимания к экономической безопасности внутри страны. В условиях постиндустриальной экономики безналичные расчеты между контрагентами являются основным средством совершения финансовых операций, в связи с этим безопасность их осуществления приобретает принципиальное значение. Любые нарушения данных процессов подрывают доверие участников финансовых отношений не только к конкретной банковской инфраструктуре, но и к компетентности государственных органов в обеспечении нормальных деловых условий предпринимательской деятельности. Это обусловливает актуальность научного изучения проблемы противоправных посягательств на общественные отношения в сфере экономической деятельности, в частности, связанные с оборотом средств платежей, а также выработки мер уголовно-правового противодействия указанному явлению. Анализ судебной практики применения ст. 187 УК РФ, а также научных исследований, ранее проводимых по данной тематике, свидетельствует о наличии трудностей в определении понятия и содержания предмета указанного преступления.
Обзор литературы
С 2015 года в связи с изменением уголовного законодательства наблюдается повышенный научный интерес к проблеме неправомерного оборота средств платежей, связанный с внесением значительных изменений в диспозицию ст. 187 УК РФ. В частности, следует отметить диссертационное исследование, проведенное Е.А. Соловьевой [1], а также отдельные работы Л.Ю. Аксеновой [2], Ю.С. Белик [3], В.Ф. Джафарли [4], Н.О. Карпова [5], А.Н. Ляскало [6], А.В. Сачихина [7] и др. Однако рассматриваемая проблематика далека от разрешения. В частности, не выработан единый подход к пониманию предмета данного преступления, а также к уголовно-правовой дефиниции понятия поддельного средства платежа. В связи с изложенным дальнейшее научное изучение вопросов уголовно-правовой квалификации неправомерного оборота средств платежей по-прежнему актуально.
Материалы и методы
При написании статьи использованы статистические данные о состоянии преступности в сфере неправомерного оборота средств платежей. Были проанализированы вступившие в силу обвинительные приговоры судов, вынесенные по ст. 187 УК РФ, содержащие примеры различных средств платежей, признаваемых судами в качестве предмета преступления. Также были изучены нормативные правовые акты, регламентирующие легальный оборот указанных средств и их правовое содержание. Применялись методы диалектики, синтаксического анализа правовых норм, а также контент-анализ судебной практики.
Результаты исследования
В 2015 году в диспозицию ст. 187 УК РФ были внесены значительные изменения, затрагивающие предмет уголовно-правовой охраны. Значительный срок, прошедший с того времени, а также объем накопившейся правоприменительной практики позволяют подвести некоторые итоги и оценить эффективность действующей редакции нормы.
Анализ статистики Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации свидетельствует о положительной динамике применения ст. 187 УК РФ при квалификации преступлений в сфере экономической деятельности. Так, в 2016 году по обеим частям ст. 187 УК РФ было осуждено 76 лиц, в 2017 году – 74, в 2018 году – 104, в 2019 году – 139, в 2020 году – 195. За 2021 год данный показатель составил 366 лиц1. Это говорит как о росте криминогенной напряженности в сфере экономики, так и о сформированности правоприменительной судебной практики.
Рассуждая о мотивах, которыми руководствовался законодатель при введении действующей редакции ст. 187 УК РФ, следует, прежде всего, обратиться к объекту уголовно-правовой охраны. Наиболее узкое понимание непосредственного объекта указанного преступления приводит Н.О. Карпов, указывающий в качестве такового общественные отношения в сфере оборота средств платежей [5, с. 119]. В.Ф. Джафарли полагает, что объектом выступают общественные отношения, регулирующие деятельность по эмиссии и обороту платежных карт и иных средств платежа [4, с. 88]. По мнению А.Н. Ляскало, это отношения, обеспечивающие непосредственный доступ к безналичным денежным средствам [6, с. 62]. Наиболее близким к смыслу нормы с учетом ее расположения в Особенной части УК РФ оказывается предложение Ю.С. Белик относить к объекту рассматриваемого преступления общественные отношения, обеспечивающие установленный порядок оказания платежных услуг при осуществлении переводов денежных средств при безналичных расчетах с использованием электронных средств платежей [3, с. 174].
Из пояснительной записки к законопроекту о внесении изменений в ст. 187 УК РФ следует, что мотивом является усиление ответственности за хищения в банковской сфере, совершенные с использованием высоких технологий, а также общее оздоровление рынка дистанционных банковских услуг, снижение рисков, связанных с использованием электронных средств платежей2. По мнению А.В. Сачихина, целью изменений выступает расширение инструментария уголовно-правовой защиты денежных средств, расположенных на счетах в банковских учреждениях, от несанкционированных переводов [7, с. 111]. Однако ряд ученых видят во введенных изменениях скрытые намерения, не декларируемые в пояснительной записке. Так, К.В. Малыгин полагает, что практика применения ст. 187 УК РФ свидетельствует об использовании ее, в первую очередь, в борьбе с незаконным обналичиванием денежных средств [8, с. 174]. Мы полагаем, что все приведенные выше мотивы являются справедливыми и заслуживают поддержки.
В рамках настоящего исследования интерес вызывает предмет неправомерного оборота средств платежей, в частности, что с ним ассоциируют правоприменители. Классически под предметом преступления в уголовном праве понимается вещь материального мира, воздействуя на которую преступник причиняет вред объекту [3, с. 174]. Данное утверждение не является бесспорным, т.к. в последние годы в гражданский оборот введен ряд понятий, не обладающих материальной природой, но выступающих в качестве объекта вещных имущественных прав и предмета хищения (например – безналичные и электронные денежные средства) [9, с. 139-140].
Диспозиция ст. 187 УК РФ приводит перечень средств платежей, включающий платежные карты, распоряжения о переводе денежных средств, документы, средства оплаты, а также электронные средства, электронные носители информации, технические устройства, компьютерные программы, предназначенные для неправомерного осуществления приема, выдачи, перевода денежных средств. При рассмотрении приведенных средств платежей возникает ряд вопросов относительно их содержания и правового статуса.
Прежде всего, не вполне ясным представляется такое определение, как «поддельный». Несмотря на наличие упоминания подделки в ряде норм Особенной части УК РФ, легальное определение этого явления (свойства, процесса) в законе отсутствует. Верховный Суд Российской Федерации применительно к денежным средствам в качестве подделки понимает фальсификацию предмета преступления (путем полной или частичной подделки)3. Мы разделяем позицию А.В. Сачихина, согласно которой в отношении средств платежей более уместно применять термин «фиктивный», подразумевающий незаконный (фиктивный) характер отношений, лежащих в основе их использования, в то время как поддельность предполагает лишь внешнее сходство с оригиналом [7, с. 112]. Подделка платежного средства в традиционном понимании представляет собой его изготовление неуполномоченным лицом либо внесение в него недостоверной информации, которая не соответствует волеизъявлению его создателя. Иными словами, подделку может совершить только лицо, не уполномоченное на его эмиссию [10, с. 100].
Из описанного содержания признака поддельности вытекает вопрос, касающийся синтаксической конструкции диспозиции ст. 187 УК РФ: какие из перечисленных в ней средств платежей должны обладать этим признаком, чтобы выступать в качестве предмета преступления? Ввиду того что он отсутствует в названии преступления, можно сделать вывод, что поддельной является только часть рассматриваемых предметов. К таковым, на наш взгляд, следует относить платежные карты, а также распоряжения о переводе денежных средств, документы и средства оплаты. К последним трем предметам, по мнению Ю.С. Белик, следует относить платежные поручения, платежные требования-поручения, инкассовые поручения, инкассо, платежные и банковские ордера, электронные денежные средства [3, с. 176].
В отношении остальных средств платежей, указанных в ст. 187 УК РФ (электронные средства, электронные носители информации, технические устройства, компьютерные программы), на наш взгляд, признак «поддельный» не применим. Рассматривая диспозицию нормы с синтаксической точки зрения, можно предположить, что союз «а также» разделяет ее на две части, первая из которых относится к признаку «поддельный», а вторая – к их предназначению (неправомерное осуществление приема, перевода и выдачи денежных средств). Данный вывод подтверждается анализом правоприменительной практики. В случаях когда в качестве предмета преступления выступают средства платежей, относящиеся ко второй части диспозиции, зачастую устанавливается не факт их подделки (то есть изготовление неуполномоченным лицом, внесение в них недостоверных сведений), а нарушение воли лица, чьи денежные средства перечисляются, либо отсутствие правовых оснований для осуществления перевода. Таким образом, происходит подмена понятия «поддельности» понятием «незаконности» [1, с. 54, 163].
С учетом полученных выводов возникает следующий вопрос: что относится к электронным средствам, электронным носителям информации, техническим устройствам и программам, предназначенным для неправомерного осуществления приема, выдачи, перевода денежных средств, за изготовление, приобретение, хранение и транспортировку которых установлена уголовная ответственность? И если содержание понятия технических устройств и компьютерных программ выглядит очевидным (эмбоссеры, энкодеры, оборудование для изготовления пластиковых заготовок и ламинирования карт, вирусные программы и т.п. [5, с. 121]), то смысл используемых в диспозиции терминов «электронные носители информации», а в особенности – «электронные средства», требует разъяснений. Прежде всего, необходимо установить, являются ли указанные предметы аналогично техническим устройствам и компьютерным программам «специально» предназначенными для осуществления противоправных действий либо они становятся таковыми ситуативно, в зависимости от времени возникновения умысла на совершение рассматриваемого преступления.
Ю.С. Белик, рассуждая об электронных носителях информации, полагает, что в контексте рассматриваемой нормы УК РФ – это специально предназначенные для совершения преступления запоминающие устройства, позволяющие неправомерно осуществлять ее сбор и хранение (скриммер, шиммер и т.д.) [3, с. 177].
Однако в правоприменительной практике встречаются случаи признания в качестве таковых также предметов, имеющих легальное происхождение и предназначение, таких как банковские платежные карты.
В ходе анализа судебной практики нами был установлен достаточно единообразный подход в отнесении конкретных предметов к электронным средствам платежей и электронным носителям информации применительно к преступлениям, предусмотренным ст. 187 УК РФ.
Так, в качестве электронных средств, как правило, выступают: банковская карта4; электронно-цифровая подпись5; одноразовые СМС-пароли, позволяющие идентифицировать клиента посредством сети Интернет и управлять удаленно расчётным счётом организации6; логин и одноразовый пароль в виде СМС-сообщения7; абонентский номер мобильного телефона, на который приходят СМС-сообщения8; ключи электронных подписей; код подтверждения в системе дистанционного банковского обслуживания9.
В качестве электронного носителя информации в большинстве случаев рассматривается USB-токен, на котором содержатся сведения – логин и пароль для осуществления платежных действий10.
Следует отметить, что в определенных случаях суды относят к электронным носителям информации банковские карты11 и одноразовые СМС-пароли, являющиеся аналогом собственной подписи, для доступа к электронным носителям информации электронной системы12, однако такой подход является исключением.
Полагаем, что причиной подобной двойственности в определении предмета является его двуединая сущность, зачастую выражающаяся в единстве электронного средства платежа и электронного носителя информации. Так, электронное средство платежа, являясь предметом виртуальным, существует в предмете материальном – электронном носителе информации. В качестве примера можно привезти логин и пароль для осуществления платежных действий, записанные на электронный носитель информации – USB-токен13; ключ электронной подписи на флеш-носителе (рутокене)14.
Обсуждение и заключения
В результате синтаксического анализа диспозиции ст. 187 УК РФ, а также контент-анализа обвинительных приговоров судов нами были сформулированы следующие выводы, касающиеся предмета рассматриваемого преступления:
1. Признак «поддельные» относится не ко всем предметам, указанным в диспозиции ст. 187 УК РФ, а только к тем, которые расположены до союза «а также», то есть к платежным картам, распоряжениям о переводе денежных средств и к средствам оплаты. Остальные предметы (электронные средства, электронные носители информации, технические устройства и компьютерные программы) характеризуются своим преступным предназначением (неправомерный прием, выдача и перевод денежных средств). При этом банковские карты могут относиться как к первой группе предметов (в случае их подделки), так и ко второй (в случае их предназначения для неправомерного использования в качестве средств платежа).
2. Электронные средства и электронные носители информации обладают двуединой сущностью и общим противоправным предназначением. Так, зачастую электронные средства платежа (электронно-цифровая подпись, одноразовые СМС-пароли и т.д.) находятся на электронных носителях информации и используются комплексно, что не исключает необходимости отдельного указания в обвинении на различные предметы преступления.
