from 01.01.2022 to 01.01.2024
Kazan, Kazan, Russian Federation
Introduction: the article considers the object and mandatory signs of the objective side of digital fraud (socially dangerous act, causal relationship and consequences), as well as optional signs (method, time, place, instrument, means of committing a criminal act, situation). At the same time, the article analyzes both the main composition of fraud, regulated by Article 159 of the Criminal Code of the Russian Federation, and qualified formulations (Article 1593 of the Criminal Code of the Russian Federation, Article 1596 of the Criminal Code of the Russian Federation). The author examines the peculiarities of establishing individual signs of the objective side and points out that the scientific controversy is caused by the question of defining information technology as an independent sign of digital fraud, as well as the question of determining the place of commission of the studied illegal phenomenon. Literature review: the scientific works of Puchkov D.V., Russkevich E.A., Begishev I.R., Ovsyukov D.A., Efremov M.A. have been studied. Materials and Methods: the methodological basis of the study is represented by a set of general scientific and special methods of scientific cognition, including the dialectical method, formal legal and systemic structural method. The empirical basis of the study was made up of: current legislative norms, statistical data of the GIAC of the Ministry of Internal Affairs of Russia, resolutions of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation, resolutions of district courts presented in open sources. Results: the author comes to the conclusion that information technology should be recognized as a means of committing digital fraud, and the location of the perpetrator should be considered the place of commission of these acts. Discussion and Conclusions: in addition, it is determined that Part 3 of Article 159 of the Criminal Code of the Russian Federation should be supplemented with a qualifying feature "using information technology", which in turn will emphasize the increased danger of such acts and clearly define a single qualification for fraud using any type of information technology.
criminal law; digital fraud; information technology; object; objective side; means; place of crime
Введение
Сегодня обществу присущи чрезвычайно высокие темпы развития, особенно в сфере информационных технологий (IT). Технологическое влияние не только видоизменило привычный мир и способы коммуникации, но и стало неким «катализатором» преступлений. Информационные технологии активно применяются с противоправным умыслом, что уже повлекло за собой появление новых видов преступлений, посягающих на совершенно разные объекты, охраняемые уголовным законом: цифровое мошенничество, кибертерроризм, кибербуллинг и т.д.
Обзор литературы
Вопросы квалификации и уголовной ответственности цифрового мошенничества являются предметом научных исследования множества авторов. Так, среди известных научных деятелей в данном направления следует выделить И.Р. Бегишева [1], Д.А. Овсюкова [2], М.А. Ефремову [3], Д.В. Пучкова Д.В. [4], Е.А. Русскевича [5].
Материалы и методы
Методологическую основу исследования составили общенаучные методы: анализ и диалектический метод; специальные методы: формально-юридический и системно-структурный методы. Эмпирическую основу исследования составили действующие законодательные нормы, статистические данные ГИАЦ МВД России, постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации, постановления районных судов, представленные в открытых источниках Отметим, что актуальность и чрезвычайную важность проблемы подтверждают не только научные исследования, но и эмпирические материалы, в частности, ежегодная сводка зарегистрированных преступлений, составляемая ГИАЦ МВД России.
Результаты исследования
С 2019 года в отчетных данных МВД России появился новый признак, определяющийся как «преступления, совершенные с использованием информационно-телекоммуникационных технологий или в сфере компьютерной информации», к данной группе относится и мошенничество, а именно ст. 159 УК РФ, 1593 УК РФ, 1596 УК РФ. Так, в 2020 году было зарегистрировано 237074 фактов, в 2021 году 249249 фактов, в 2022 году 257606 фактов.1 Следовательно, мы можем говорить о формировании негативной тенденции увеличения фактов совершения мошенничества с использованием информационных технологий.
В исследовании мы ставим своей целью научно-теоретический анализ понятия «цифровое мошенничество», а также обзорный анализ особенностей объекта и объективных признаков цифрового мошенничества.
В доктрине уголовного права нет единого подхода к определению мошенничества, совершаемого с использованием информационных технологий. Ряд авторов включает данную группу в киберпреступления [6, с. 28], другие определяют данные преступления термином «цифровое мошенничество» [7, с. 61], иные определяют как «дистанционное мошенничество» [8, с. 22].
Однако киберпреступления охватывают значительное число преступлений, посягающих не только на чужую собственность, но и на другие объекты, охраняемые УК РФ, в частности, компьютерную информацию, конституционные права и свободу человека и гражданина и т.д. Мы считаем, что данный термин искусственно расширен. Дистанционное мошенничество предполагает отсутствие прямого контакта между виновным и потерпевшим, цифровое же мошенничество не исключает непосредственного контакта, но указывает на наличие информационных технологий при реализации преступного умысла.
На наш взгляд, группа исследуемых составов должна быть обозначена именно как «цифровое мошенничество», о котором в своих исследованиях упоминают К.К. Борзунов, З.В. Глухова, А.Ю. Сергеев и другие исследователи. Как отмечает Е.В. Зотина, развитие информационных технологий обусловило, помимо наличия ст. 159 УК РФ, введение в УК РФ специальных, квалифицированных составов – 1593 УК РФ и ст. 1596 УК РФ [9].
С нашей точки зрения, под цифровым мошенничеством следует понимать негативное противоправное явление, заключающееся в хищении чужого имущества путем обмана или злоупотребления доверием, реализуемое с использованием информационных технологий. В свою очередь, под информационными технологиями следует понимать процессы, методы поиска, сбора, хранения, обработки, предоставления, распространения информации и способы осуществления таких процессов и методов.
Объект цифрового мошенничества идентичен родовому объекту, то есть это общественные отношения в сфере охраны собственности, а именно чужого имущества или права на него. Исследования не выделяют дополнительный объект цифрового мошенничества, мы же считаем, что дополнительным объектом цифрового мошенничества следует признавать информационную безопасность, поскольку преступными действиями виновное лицо нарушает работу информационной инфраструктуры, что само по себе в ряде случаев требует дополнительной квалификации по соответствующим статьям гл. 28 УК РФ (Преступления в сфере компьютерной информации), затрудняя установление признаков преступления для правоприменителя.
Имеются существенные различия в понимании предмета цифрового мошенничества, которым, в отличие от классического мошенничества, в рамках ст. 159 УК РФ, выступают не просто конкретизированные предметы материального мира, а электронные денежные средства или иные цифровые ресурсы, что подтверждается многочисленными примерами следственной и судебной практики. Так, например, предметами цифрового мошенничества становятся криптовалюта, виртуальные купоны, карты, подарочные сертификаты, NFT-объекты.
Предметом мошенничества признают конкретизированные предметы материального мира. Предметом же цифрового мошенничества в большинстве случаев являются именно электронные денежные средства или иные цифровые ресурсы, что подтверждает и судебная практика.
Пример из практики: у П. появились сведения с паспортными данными К., после чего у него возник преступный умысел на хищение денежных средств. На основании имеющихся паспортных данных П. установил номер банковской карты и абонентский номер К., после чего, посредством услуги «Мобильный банк» совершил хищение денежных средств с помощью дистанционной транзакции в размере 12 тыс. рублей.
Центральный районный суд г. Челябинска признал П. виновным по ч. 2 ст. 1596 УК РФ и назначил ему наказание в виде лишения свободы на срок два года.2
Виновный Х. убедил потерпевшую, что она должна взять деньги в кредит для приобретения у него криптовалюты по выгодной цене. Потерпевшая взяла кредитов на 3,5 миллиона рублей, передала денежные средства с целью приобретения криптовалюты. Виновный, получив денежные средства в особо крупном размере, скрылся.3
Безусловно, цифровое мошенничество предполагает и наличие потерпевшего лица.
Действующее уголовное законодательство не содержит понятия «объективная сторона преступления». Однако логика построения уголовно-правовых норм свидетельствует о необходимости наличия самого деяния для дальнейшего применения статьи Уголовного кодекса Российской Федерации, а в отдельных случаях о необходимости совокупности элементов: деяния, причинно-следственной связи и последствий.
В доктрине уголовного права все противоправные деяния по конструкции объективной стороны подразделяются на материальные и формальные составы.
Укажем, что как основной, так и квалифицированные составы мошенничества относятся к категории материальных составов, следовательно, для установления целостной объективной стороны деяний требуется исследовать три обязательных элемента: общественно опасное деяние, последствия, причинно-следственную связь.
Общественно опасное деяние заключается исключительно в действиях.
Отличительным признаком объективной стороны мошенничества выступает способ (обман или злоупотребление доверием), для данных составов он является обязательным.
Диспозиция ст. 1593 УК РФ не умаляет реализации деяния путем обмана или злоупотребления, однако дополнительным признаком устанавливает использование электронных средств платежа.
Как отмечают исследователи, объективная сторона ст. 1596 УК РФ отличается уникальностью. Законодатель, сохранив общие признаки мошенничества, указал иные способы совершения преступления: 1) ввод, удаление, блокирование, модификация компьютерной информации; 2) иное вмешательство в функционирование средств хранения, обработки или передачи компьютерной информации или информационно-телекоммуникационных сетей.
Научную полемику вызывает вопрос о способе совершения цифрового мошенничества, поскольку данный вид хищения сопряжен с использованием информационно-телекоммуникационных технологий, в том числе сети Интернет.
А.Е. Боронина полагает, что использование цифровых ресурсов является самостоятельным способом совершения преступления и нарушает общественные отношения в сфере информационной безопасности. [10, с. 255]
А.В. Сыпачев указывает, что самостоятельными способами следует признавать всю разновидность противоправных посягательств в виртуальном пространстве, к примеру, фишинг, смс-рассылки и т.д. [11, с. 4]
Некоторые ученые выдвигают противоположную точку зрения. К примеру, Г.А. Гундерич указывает, что в ст. 1596 УК РФ законодатель применяет метод сочетания обмана и использования информационных технологий, поскольку способом в данном случае выступает «обман путем ввода, удаления, блокирования, модификации компьютерной информации…» [12, с. 13]
Однако, по нашему мнению, признание в данном случае информационных технологий в качестве способа некорректно, поскольку п. 20 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 48 указывает, что «мошенничество в сфере компьютерной информации … требует дополнительной квалификации по ст. 272, ст. 273 или ст. 274.1 УК РФ»4, а следовательно, интегрировать в единый способ вышеуказанные действия нельзя.
Информационные технологии однозначно не могут быть признаны и орудием совершения преступления, так как в уголовно-правовой доктрине орудиями принято признавать материальные вещи. Отвечая на вопрос о применении орудий, можно признать данным факультативным признаком сам персональный компьютер (ПК) и его отдельные периферийные устройства, но не информационные технологии как программные приемы.
На наш взгляд, использование информационных технологий следует признать средством совершения преступления. Ранее мы указывали, что информационные технологии действительно выступают своеобразным «проводником» от преступника к потерпевшему, то есть с помощью информационных технологий преступник может в наиболее короткий срок найти потенциальную жертву или расширить круг потерпевших, распространяя свою преступную деятельность, к примеру, в социальных сетях.
Цифровое мошенничество, в особенности посягающее на государственный сектор или финансовые правоотношения, влечет значительный ущерб для государства, нарушая целостную систему информационного безопасности страны и отдельных государственных систем.
Совершение исследуемых деяний влечет и наступление негативных последствий и для потерпевшего, в виде материального (имущественный) и морального ущерба.
На основании пункта 2 примечания 1 к ст. 158 УК РФ значительным ущербом в рамках исследуемых составов признается сумма более пяти тысяч рублей. Пункт 4 примечания 1 той же статьи устанавливает, что крупным размером признается стоимость имущества, превышающая двести пятьдесят тысяч рублей, особо крупным – один миллион рублей.
На наш взгляд, сумма, установленная в рамках п. 2 примечания 1 ст. 158 УК РФ не коррелирует с реальными размерами ущерба, а также с уровнем инфляционных процессов, реальной покупательской способностью рубля и других экономических тенденций. Предлагаем внести в ст. 159, ст. 1593, ст. 1596 УК РФ примечания, согласно которым размер значительного ущерба будет равен сумме не менее десяти тысяч рублей.
Причинно-следственная связь указывает на взаимосвязь между реализуемым деянием и наступившими последствиями, то есть, например, между обманом потерпевшего лица и причинением ему материального ущерба.
Переходя к анализу факультативных признаков объективной стороны, нам важно прийти к собственному аргументированному выводу о том, чем являются информационные технологии при совершении мошенничества.
Диспозиции ст. 159 УК РФ и ст. 1593 УК РФ, ст. 1596 УК РФ уже содержат разновидности способов совершения преступления: 1) обман; 2) злоупотребление доверием (предполагает использование доверительных отношений с потерпевшим в корыстных целях); 3) ввод, удаление, блокирование, модификация компьютерной информации … (на основании постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации),5 то есть из позиции законодателя и Верховного Суда Российской Федерации следует, что данные составы уже обладают самостоятельными способами как элементами объективной стороны.
Вопрос установления места совершения мошенничества с использованием информационных технологий в научном сообществе до сих пор остается спорным. По данному вопросу ученые подразделяются на три основные группы:
Одни полагают, что местом совершения цифрового мошенничества следует признавать местонахождение банка или иного объекта, из которого были выведены денежные средства. К примеру, Г.Д. Бадзгарадзе считает, что местом совершения преступления, совершенного с информационными технологиями (на примере мошенничества), будет признано фактическое местонахождения банка, из которого были выведены денежные средства. [13, с. 162].
Другие ученые высказывают мнение о том, что местом совершения цифрового мошенничества необходимо признавать виртуальное пространство. А.А. Протасевич А.А. и Л.П. Зверянская придерживаются данной точки зрения и считают, что местом совершения подобных преступлений является само интернет-пространство. [14, с. 31]
Третью группу составляют ученые, указывающие, что местом совершения преступления необходимо признавать местонахождение виновного лица. Данной позиции придерживаются Н.И. Малыхина и С.В. Кузьмина [15, с. 244]
Отметим, что Пленум Верховного Суда Российской Федерации определил, что местом совершения киберпреступлений следует считать именно место совершения преступления, откуда действовал преступник. Мы считаем, что данная позиция гармонично дополняет нормы уголовно-процессуального законодательства6.
Завершая анализ объективной стороны цифрового мошенничества, важно учитывать, что данные деяния могут быть совершены только в форме действий. При этом для объективной стороны анализируемых преступлений обязательными элементами выступают способ, последствия (материальные и моральные), причинно-следственная связь.
Ежегодный прирост цифрового мошенничества требует закрепления данного феномена в законодательном поле. Мы предлагаем дополнить ч. 3 ст. 159 УК РФ квалифицирующим признаком «с использованием информационных технологий», что, в свою очередь, позволит подчеркнуть повышенную опасность подобных деяний (значительные трудности при установлении объективных признаков преступления и расследовании такого рода преступлений).
Для правоприменителя важно обозначить разграничение предлагаемого нами нововведения от действующей редакции п. «г» ч. 3 ст. 158 УК РФ. В п. «г» ч. 3 ст. 158 УК РФ упоминаются электронные средства платежа, которые включают в себя только денежные средства как предмет преступного посягательства, в рамках предлагаемых изменений в п. 3 ст. 159 УК РФ мы говорим о любых способах и цифровых ресурсах, используемых для совершения мошенничества, в том числе и о широком круге предметов цифрового посягательства.
Обсуждение и заключение
При установлении объективных признаков цифрового мошенничества возникает ряд сложных аспектов, которые следует учитывать при установлении признаком преступления:
1. Под цифровым мошенничеством следует понимать негативное противоправное явление, заключающееся в хищении чужого имущества или приобретении права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием, реализуемом с использованием информационных технологий.
2. Под информационными технологиями для целей использования ст. 159 УК РФ и др. следует понимать процессы, методы поиска, сбора, хранения, обработки, предоставления, распространения информации и способы осуществления таких процессов и методов.
3. Цифровое мошенничество сопряжено с использованием виновным информационных технологий, которые следует рассматривать в качестве средства совершения противоправного деяния, поскольку именно их как процессы внешнего мира виновный использует для воздействия на объект преступления.
4. Сложности вызывает и установление такого признака противоправного деяния, как место совершение преступления. При установлении объективной стороны цифрового мошенничества, на наш взгляд, под местом совершения преступления следует понимать именно местонахождение виновного лица.
5. Предлагаем внести в ст. 159, ст. 1593, ст. 1596 УК РФ примечания, согласно которым размер значительного ущерба будет равен сумме не менее десяти тысяч рублей.
6. Предлагаем дополнить ч. 3 ст. 159 УК РФ квалифицирующим признаком «с использованием информационных технологий», что позволит подчеркнуть повышенную опасность подобных деяний (значительные трудности при установлении объективных признаков преступления и расследовании такого рода преступлений).
1. Begishev I.R. Ponyatie i vidy prestuplenij v sfere obrashcheniya cifrovoj informacii: dis. … kand. yurid. nauk: 12.00.08. Kazan', 2017. 204 s. EDN: https://elibrary.ru/YRUCWK
2. Ovsyukov D.A. Korystnye prestupleniya protiv sobstvennosti s ispol'zovaniem informacionno-telekommunikacionnyh setej: voprosy kvalifikacii: dis. … kand. yurid. nauk: 5.1.4. Moskva, 2023. 231 s. EDN: https://elibrary.ru/VWVWWE
3. Efremova M.A. Ugolovno-pravovaya ohrana informacionnoj bezopasnosti: dis. … d-ra yurid. nauk: 12.00.08. Moskva, 2018. 427 s. EDN: https://elibrary.ru/ZIHCGL
4. Puchkov D.V. Ugolovno-pravovaya model' zashchity telekommunikacij ot prestupnyh posyagatel'stv: problemy teorii i praktiki: dis. … d-ra yurid. nauk: 5.1.4. Ekaterinburg, 2022. 474 s. EDN: https://elibrary.ru/HCPVRE
5. Russkevich E.A. Differenciaciya otvetstvennosti za prestupleniya, sovershaemye s ispol'zovaniem informacionno-kommunikacionnyh tekhnologij, i problemy ih kvalifikacii: dis. … d-ra yurid. nauk: 12.00.08. Moskva, 2021. 521 s.
6. Ivanova L.V. Vidy kiberprestuplenij po rossijskomu ugolovnomu zakonodatel'stvu // Yuridicheskie issledovaniya. 2019. № 1. S. 25 – 33.
7. Sergeev A.Yu., Shirokova O.V. Moshennichestvo v cifrovom obshchestve v usloviyah social'nyh izmenenij // Cifrovaya sociologiya. 2023. № 1. S. 59 – 71. DOI: https://doi.org/10.26425/2658-347X-2023-6-1-59-71; EDN: https://elibrary.ru/GPOMJX
8. Davydov V.O., Tishutina I.V. Cifrovye sledy v rassledovanii distancionnogo moshennichestva // Izvestiya Tul'skogo gosudarstvennogo universiteta. Ekonomicheskie i yuridicheskie nauki. 2020. № 3. S. 20 – 27. EDN: https://elibrary.ru/PHHTJP
9. Zotina E.V. Moshennichestvo s ispol'zovaniem informacionno-telekommunikacionnyh tekhnologij i priemov social'noj inzhenerii: kriminologicheskoe issledovanie: dis. … kand. yurid. nauk: 5.1.4. Kazan', 2024. 249 s.
10. Boronina A.E. Ispol'zovanie informacionnyh tekhnologij kak sposob soversheniya hishcheniya // Vestnik nauki. 2023. № 11. S. 252 – 257. EDN: https://elibrary.ru/IXSJRQ
11. Sypachev A.Yu. Osnovnye sposoby hishchenij s ispol'zovaniem seti Internet // Koncept. 2019. № 10. S. 1 – 6.
12. Gunderich G.A. Ispol'zovanie informacionnyh tekhnologij v kachestve sposobov soversheniya prestupleniya // Protivodejstvie pravonarusheniyam, sovershaemym s ispol'zovaniem informacionnyh tekhnologij: sbornik statej po materialam nauchno-prakticheskoj konferencii (III shkoly-seminara molodyh uchenyh-yuristov). Moskva, 2020. S. 11 – 17. EDN: https://elibrary.ru/FCJJWG
13. Badzgaradze G.D. Voprosy ustanovleniya mesta soversheniya moshennichestva, osushchestvlennogo s ispol'zovaniem informacionnyh tekhnologij: kriminalisticheskij i ugolovno-processual'nyj aspekty // Cibirskoe yuridicheskoe obozrenie. 2022. № 2. S. 157 – 163.
14. Protasevich A.A., Zveryanskaya L.P. Bor'ba s kiberprestupnost'yu kak aktual'naya zadacha sovremennoj nauki // Vserossijskij kriminologicheskij zhurnal. 2011. № 3 (17). S. 28 – 33. EDN: https://elibrary.ru/OHKGGB
15. Malyhina N.I., Kuz'mina S.V. Algoritm dejstvij sledovatelya v tipovyh situaciyah rassledovaniya moshennichestv, sovershennyh s ispol'zovaniem seti Internet // Vestn. Tom. gos. un-ta. 2021. № 462. S. 238 – 247.
