УДК 343.13 Уголовно-процессуальное право
Введение: статья посвящена исследованию наиболее острых вопросов при продлении сроков содержания под стражей, приводящих на практике к нарушению разумного срока уголовного судопроизводства. Материалы и методы: при подготовке статьи применялся диалектический метод познания социально-правовых и нравственных явлений, в процессе изложения статьи – сравнительно-правовой (позволил сопоставить действующие правовые нормы и результаты их реализации на практике), догматический (помог сформулировать новые нормы права), статистический (посредством него обобщены качественно-количественные показатели за последние три года об избрании и продлении меры пресечения в виде заключения под стражу). Обзор литературы: для подготовки статьи проанализированы мнения ученых, процессуалистов, практиков по теме исследования. Результаты исследования: проблема нарушения разумных сроков уголовного судопроизводства по причине необоснованного, незаконного, формального продления сроков содержания под стражей анализируется в статье с учётом авторской позиции. Сделан вывод о сложности обозначенной проблемы в связи с неправомерными, ошибочными действиями и следственных органов, и судов, иногда и самих участников уголовного судопроизводства. Обсуждение и заключение: с целью нивелирования основных проблем, выявленных при правовой регламентации продления сроков содержания под стражей, приводящих к нарушению разумного срока уголовного судопроизводства, сформулированы предложения по внесению изменений/дополнений в действующее законодательство, регулирующее институт содержания под стражей.
обвиняемый; мера пресечения; заключение под стражу; разумный срок уголовного судопроизводства; продление сроков содержания под стражей
Введение
В уголовно-правовой политике России одно из центральных мест занимает институт процессуального принуждения, поэтому к эмпирическим данным этого сегмента приковано постоянное внимание со стороны государственных органов и институтов и общественных объединений и движений с целью проверки обеспечения доступа граждан к справедливому правосудию, укреплению открытости деятельности правоохранительных органов. Правоприменительная деятельность с точки зрения защитительной от преступных посягательств функции эффективна только в том случае, если меры уголовно-процессуального принуждения детально регламентированы законом и такая регламентация не позволяет нарушать права и законные интересы участников уголовного судопроизводства – тех лиц, в отношении которых эти меры применяются [1, с. 12]. Иными словами, меры принудительного воздействия не должны задевать правовое положение личности больше, чем это допустимо уголовно-процессуальным законом для достижения целей уголовного судопроизводства.
Обзор литературы
Правовому анализу института процессуального принуждения и, в частности, самой суровой мере процессуального принуждения – мере пресечения в виде заключения под стражу – посвящено множество трудов ученых, процессуалистов, исследователей, что свидетельствует об актуальности избранной темы исследования. В контексте настоящего исследования акцент делается на работах авторов, которые:
на основе проведенного анализа российского и зарубежного законодательства, практики его применения, статистических данных выражают несогласие с научными концепциями о негативном значении определенных уголовно-процессуальных институтов (Н.А. Власов, С.А. Гордейчик, Н.А. Егорова, А.Г. Мусеибов [1; 2]);
критикуют в своих трудах неэффективность организации расследования при рассмотрении ходатайств о заключении под стражу и продлении указанной меры пресечения (Д.А. Венев [3]);
раскрывают проблему определения субъекта заведомо незаконного заключения по стражу, относя к таким субъектам судей, прокуроров и сотрудников следственных органов (Л.В. Иванова, Н.А. Колоколов, В.И. Морозов [4; 5]).
Анализируются диаметральные позиции ученых и процессуалистов на рассматриваемую проблематику, каждая из которых несет теоретическую и практическую значимость для формирования выводов настоящего научного исследования.
Материалы и методы
В качестве материалов исследования использовались: уголовно-процессуальные нормы российского законодательства; статистические данные о динамике применения меры пресечения в виде заключения под стражу за последние три года; труды ученых, процессуалистов последних лет; правоприменительная практика. Методология исследования основана на диалектическом методе познания социально-правовых и нравственных явлений, также методах сравнительно-правовом (позволил сопоставить действующие правовые нормы и результаты их реализации на практике), догматическом (позволил сформулировать новые нормы права), статистическом (посредством него обобщены качественно-количественные показатели за последние три года об избрании и продлении меры пресечения в виде заключения под стражу).
Результаты исследования
В указанном институте особое место занимает самая строгая мера процессуального принуждения – мера пресечения в виде заключения под стражу, регламентированная ст. 108 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее – УПК РФ)1. В России успешно реализуются системные меры, направленные на гуманизацию уголовного законодательства и правоприменительной практики: если на 1 января 2021 года в учреждениях уголовно-исполнительной системы содержалось 482 900 лиц, то на 1 января 2022 года – 456 900 лиц, мера пресечения в виде заключения под стражу применялась в отношении 87 000 лиц, из которых 53% имели судимости, 76% обвинялись в совершении тяжких, особо тяжких преступлений2.
В 2022 году российскими судами рассмотрено по существу 97 311 ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу (98 034 – в 2021 году, 95 422 – в 2020 году), из которых 87 687 удовлетворено (87 905 – в 2021 году, 84 919 – в 2020 году), по 9 624 отказано (10 129 – в 2021 году, 10 503 – в 2020 году)3. Указанная динамика применения исследуемой меры пресечения за последние три года характеризуется незначительными количественными и качественными изменениями. Вместе с тем проблема разумных сроков содержания под стражей, актуальная уже около 20 лет, не теряет своей значимости, свидетельствует о недостаточной защищенности участников уголовного судопроизводства, требуя скорейшего реформирования института содержания под стражей с целью соблюдения базового принципа уголовного процесса – разумного срока уголовного судопроизводства (ст. 6.1 УПК РФ).
Нельзя утверждать, что усилия законодателя и правоприменителей для решения обозначенной проблемы не принимались: с 2019 года ч. 8 ст. 109 УПК РФ, регулирующая вопросы сроков содержания под стражей, дополнена положением об обязательном указании следователем (дознавателем) в своем ходатайстве о продлении указанных сроков конкретных, фактических обстоятельств, которые подтверждают необходимость продления срока содержания под стражей; в 2023 году в УПК РФ были внесены изменения, направленные на смягчение норм о заключении под стражу (ст. 99, 108, 109, 223)4, вместе с тем в многочисленных постановлениях пленумов и утвержденных Президиумом обзорах судебной практики Верховный Суд Российской Федерации неоднократно указывал на формальное отношение судов к удовлетворению ходатайств следствия о продлении сроков содержания под стражей, призывая суды к проверке таких ходатайств на предмет эффективности организации расследования уголовных дел, отсутствия данных о волоките, к оценке доводов следствия о наличии оснований для продления сроков, недопущения продления сроков содержания под стражей по одним и тем же основаниям.
Российским законодателем установлено, что в отношении подозреваемого мера пресечения может быть избрана в исключительных случаях и только при наличии оснований, указанных в ст. 97 УПК РФ, с учетом обстоятельств, перечисленных в ст. 99 УПК РФ. Обвинение подозреваемому предъявляется не позднее 10 суток с момента применения меры пресечения, если же подозреваемый задержан, а после заключен под стражу – в тот же срок с момента задержания. Нарушение указанных сроков обязывает сотрудников органов предварительного расследования отменять немедленно меру пресечения, за исключением случаев, предусмотренных в ч. 2 ст. 100 УПК РФ (обвинение по перечисленным в указанной норме преступлениям предъявляется подозреваемому, в отношении которого избрана мера пресечения, не позднее 45 суток с момента применения к нему меры пресечения либо с момента заключения под стражу).
Как мера пресечения, заключение под стражу применимо только на основании вынесенного судебного решения, при условии если подозреваемый/обвиняемый совершил преступление, санкция уголовной нормы за которое предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок, превышающий три года, при невозможности применения более мягкой меры пресечения. В исключительных случаях мера пресечения в отношении подозреваемого/обвиняемого за преступление, санкция уголовной нормы за которое предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок менее трех лет, применима в одном из следующих случаев: он не имеет на территории России постоянного места жительства, его личность не установлена, им нарушена избранная ранее мера пресечения, он скрылся от органов предварительного расследования и/или суда (ст. 108 УПК РФ, п. 4 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 415).
Если предварительное следствие не удается закончить в двухмесячный срок, основания для изменения или отмены меры пресечения отсутствуют, судья может продлить этот срок до шести месяцев, а при особой сложности уголовного дела (многоэпизодные, многотомные, с большим количеством виновных или потерпевших уголовные дела) в отношении лиц, обвиняемых в совершении тяжких или особо тяжких преступлений, такой срок может быть продлен судом до 12 месяцев (ч. 2 ст. 109 УПК РФ). До 18 месяцев срок содержания под стражей может быть продлен в исключительных случаях в отношении лиц, обвиняемых в совершении особо тяжких преступлений (ч. 3 ст. 109 УПК РФ). Если необходимость в мере пресечения отпала или мера пресечения изменяется на более мягкую или строгую либо изменяются основания (ст. 97, 99 УПК РФ) для ее избрания, то мера пресечения отменяется (ч. 1 ст. 110 УПК РФ) (например, суд не пролонгировал истекший предельный срок содержания под стражей Д., поскольку инкриминируемые ему преступления относятся к категории дел небольшой и средней тяжести, срок содержания под стражей по которым со дня поступления уголовного дела в суд и до постановления приговора не должны превышать шести месяцев – апелляционное постановление Ярославского областного суда № 22-801/2022 от 30 марта 2022 года по делу № 1-7/20226).
В правоприменительной практике проблема длительных сроков содержания под стражей обвиняемых ввиду нарушения требований о разумности продления таких сроков носит массовый характер, что объясняет переполненность российских следственных изоляторов (далее – СИЗО). Следственные органы применяют различные «творческие» подходы для решения вопросов о продлении сроков содержания под стражей, прибегая к завышению квалификации действий обвиняемого (деяния из категорий средней тяжести переводят в категорию тяжких преступлений, тяжкие – в особо тяжкие, например, апелляционное постановление Санкт-Петербургского городского суда № 1-44/2020, 22-3101/2020 от 17 июня 2020 года по делу № 1-44/2020), к фиктивному началу выполнения требований ст. 217 УПК РФ, при которых продление срока нахождения обвиняемого под стражей законом не ограничено (ознакомление с материалами уголовного дела обвиняемого и его защитника – это право, а не обязанность, но адвокатской практике известны случаи, когда по причине такого отказа сроки содержания под стражей продлевались, следствие настаивало на ознакомлении с делом, а судебные органы не принимали во внимание основания продления сроков содержания под стражей, удовлетворяя такие ходатайства, также часто следователи зачастую предоставляют материалы дела на ознакомление «порционно»).
В контексте сказанного необходимо отметить факт затягивания времени ознакомления с материалами уголовного дела не только следственными органами, но и самими обвиняемыми и их защитниками, что подтверждается многочисленной судебной практикой об установлении судами определенного срока для такого ознакомления на основании ч. 3 ст. 217 УПК РФ (например, апелляционное постановление № 22К-1610/2020 от 12 августа 2020 года по делу № 3/14-96/2020, апелляционное постановление Московского городского суда от 20 апреля 2021 года № 10-7766/20217). Иными словами, по указанному основанию злоупотребление правом осуществляется обеими сторонами уголовного судопроизводства (стороной обвинения и стороной защиты), что приводит в целом к затягиванию сроков рассмотрения дела по существу и нарушению принципа рассмотрения уголовного дела в разумный срок, также к судебной нагрузке, а следовательно, нерациональному расходованию бюджетных средств.
С целью исключения указанного правового пробела, минимизации случаев злоупотребления правом участниками уголовного судопроизводства, снижения судебной нагрузки предлагается конкретизировать на законодательном уровне сроки ознакомления обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела, которые могут продлеваться на основании решения суда. В связи с этим считаем целесообразным внести изменения в первое предложение ч. 3 ст. 217 УПК РФ, изложив его в следующей примерной редакции: «Обвиняемый и его защитник в течение дня не ограничены во времени, необходимом для ознакомления с материалами уголовного дела, при этом общий срок ознакомления не должен превышать 30 суток» (делается законодательная отсылка на ч. 5 ст. 109 УПК РФ).
Соответствующие корректировки необходимо внести в корреспондирующие ч. 3 ст. 217 УПК РФ нормативные правовые акты, в постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 декабря 2013 года № 41.
Нарушаются права граждан при необоснованных продлениях сроков содержания под стражей не только на стадии предварительного расследования: если уголовное дело возвращается прокурору на основании ст. 237 УПК РФ, суд может продлить срок содержания под стражей. Практике известны случаи, когда при неоднократном возвращении в органы прокуратуры уголовного дела гражданину приходилось проводить под стражей длительное время (уголовное дело 14 раз было возвращено прокурором на дополнительное расследование и устранение выявленных недостатков – решение Верховного Суда Российской Федерации от 22 августа 2019 года № АКПИ19-577, по другому делу гражданин более пяти лет провел под арестом – апелляционное определение Санкт-Петербургского городского суда от 28 ноября 2019 года № 33-26903/2019 по делу № 2-200/20198).
Выражая согласие с исследователями, считаем, что придание следственными органами приоритета заключению под стражу над иными, более мягкими, мерами пресечения объясняется выбором более легкого способа сделать человека более сговорчивым, побудить его сознаться в своей виновности [2, с. 35]. Неудовлетворительные условия российских СИЗО (превышение численности содержащихся в камерах, отсутствие изолированных мест личной гигиены, наличие паразитов, минимум дневного света, отсутствие вентиляции при совместном нахождении в одном помещении курящих и некурящих, другие причины) подавляют психику любого нормального человека [4, с. 8]. Вместе с тем в судебной практике нами не были обнаружены примеры, когда помещенный под домашний арест человек скрылся от следствия и/или суда (браслеты слежения срабатывают мгновенно при попытке обвиняемого отдалиться на десятки метров от установленного места нахождения) или оказывал давление на потерпевших и свидетелей.
Вопреки закону и позициям высших судебных инстанций, не только органы предварительного расследования, но и суды в своих решениях ссылаются на общие и абстрактные предположения. Как установлено Верховным Судом Российской Федерации, постановление в части продления срока содержания обвиняемого под стражей условиям уголовно-процессуального законодательства не отвечало: не соблюдены положения ст. 97, 99, 255 УПК РФ. Суд нижестоящей инстанции в своем решении о продлении срока содержания под стражей сослался на постановление об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, но конкретных данных о том, что обвиняемый Б. может скрыться от следствия и суда, продолжить заниматься преступной деятельностью, другими способами воспрепятствовать производству по уголовному делу суд не привел, ограничившись взятыми из указанного постановления формулировками, что не свидетельствует о мотивированности, обоснованности принятого решения о продлении срока содержания под стражей Б. Тяжесть предъявленного обвинения (Б. совершил преступление средней тяжести), на которую сослался суд, не может выступать объективной необходимостью содержания Б. под стражей, а резонансность самого дела и большое количество по нему свидетелей судом в качестве основания продления срока содержания под стражей учтены неправомерно, собственные выводы суд не сформулировал. Как указал суд, характеризующие Б. данные свидетельствуют о его склонности к делинквентному поведению, что также расценивается как произвольное суждение, противоречащее обстоятельствам дела: Б. ранее не судим, по месту жительства характеризуется исключительно положительно, имеет троих детей (один из них малолетний) на иждивении.
Верховный Суд Российской Федерации пришел к выводу, что суд при обосновании решения о продлении срока содержания под стражей Б. сослался на общие, абстрактные формулировки и в данной части постановление незаконно, на основании чего подлежит отмене. Обвиняемому Б. мера пресечения со стражи заменена на домашний арест с установлением запретов, предусмотренных ст. 105.1, 107 УПК РФ (апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 23 сентября 2020 г. № 19-АПУ20-5-К59).
Анализ правоприменения по исследуемой проблеме позволяет констатировать, что к основным проблемам в практике продления сроков содержания под стражей следует отнести следующие ошибки судов: формальный подход к применению альтернативных мер пресечения и к оценке оснований для продления сроков содержания под стражей; неприведение в решениях конкретных данных о том, что обвиняемый может продолжить заниматься преступной деятельностью, скрыться от следствия и/или суда; использование тяжести предъявленного обвинения как единственного основания для продления сроков содержания под стражей; суды не проявляют должной реакции на акты волокиты и несвоевременное проведение сотрудниками правоохранительных органов следственных действий.
В обоснование ненарушения следственными органами положений ст. 6.1 УПК РФ каждый суд формулирует по данной категории дел шаблонную фразу, применяемую в дальнейшем почти во всех решениях, что подтверждается проанализированной судебной практикой. Так, Московский городской суд в качестве апелляционной инстанции в своих решениях прописывает, что сама по себе длительность содержания подсудимого под стражей не свидетельствует о нарушении разумных сроков уголовного судопроизводства: в данном случае она вызвана объективными причинами, в том числе связанными с необходимостью устранения препятствий для рассмотрения уголовного дела судом (апелляционные постановления от 1 сентября 2021 года № 10-17367/2021, от 21 марта 2022 года № 10-5249/2022, от 06 апреля 2022 года № 10-6461/2022 и многие другие10).
По мнению представителей адвокатского сообщества11, также ряда исследователей [5, с. 51], при избрании меры пресечения и в досудебной, и в судебной стадиях уголовного судопроизводства в настоящее время отчетливо отмечается негативная тенденция к дискриминации определенных категорий граждан по должностному, профессиональному положению, уровню образования, что формирует системную проблему правоприменения мер пресечения в уголовном судопроизводстве. Указанной дискриминации подвергаются сотрудники правоохранительной системы, силовых, надзирающих, контролирующих структур, адвокаты и др. Например, при избрании меры пресечения для сотрудника правоохранительной системы в качестве основания для избрания меры в виде заключения под стражу в постановлениях указывается, что обвиняемый обладает связями в правоохранительных органах, полностью осведомлен о методах проведения оперативно-розыскной деятельности и производства всего предварительного следствия, может принять меры к уничтожению имеющих значение для дела предметов и документов, обладает связями среди должностных лиц следственных и правоохранительных органов, прокуратуры и суда. Наличие юридического образования, опыта работы в правовой сфере позволит ему избежать уголовной ответственности, сформировать ложное алиби и т.п. В последующем аналогичные формулировки остаются в качестве оснований для продления срока содержания под стражей [3, с. 5]. Следовательно, наличие знакомств, общения, опыта работы в правоохранительной системе, профессиональная деятельность, должностное положение, знания и опыт расцениваются следствием и судом в качестве отягчающих обстоятельств при избрании и продлении/замене меры пресечения, что недопустимо с точки зрения закона и существующей практики.
Учитывая вышеизложенное, с целью обеспечения конституционных принципов права на защиту, равенства, состязательности сторон в уголовном судопроизводстве, предлагаем третье предложение ч. 1 ст. 108 УПК РФ дополнить следующим примерным положением: «…, а также дискриминационные обстоятельства либо данные по признакам профессии, должностного положения, образования, профессионального статуса и иным признакам».
С целью минимизации применения заключения под стражу в качестве приоритетной на фоне иных мер пресечения органами предварительного расследования, решения проблемы переполненности СИЗО на законодательном уровне необходимо предусмотреть требование о неприменении меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении лиц, впервые привлекаемых к уголовной ответственности за преступления, санкции которых предусматривают наказание в виде лишения свободы на срок, не превышающий пяти лет (не применять указанную меру пресечения по умышленным преступлениям средней тяжести). С учетом вышеизложенного предлагаем внести изменения в ч. 1 ст. 108 УПК РФ в виде замены: в первом предложении фразы «на срок свыше трех лет» на фразу «на срок свыше пяти лет», также в последнем предложении фразы «на срок до трех лет» на фразу «на срок до пяти лет».
Соответствующие изменения необходимо внести в корреспондирующие ч. 1 ст. 108 УПК РФ нормативные правовые акты, постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 декабря 2013 года № 41.
Обсуждение и заключение
1. В российской правоприменительной практике проблема нарушения разумных сроков уголовного судопроизводства по причине необъективного, необоснованного, зачастую формального продления срока содержания под стражей обвиняемых/подсудимых является давней, носит массовый характер. Неразрешимость обозначенной проблемы обусловлена неправомерными, ошибочными действиями и следственных органов, и судов, иногда и участников уголовного судопроизводства.
2. Результатами анализа судебной практики по делам о продлении срока содержания под стражей подтверждено, что злоупотребление положениями ст. 217 УПК РФ осуществляется обеими сторонами уголовного судопроизводства (стороной обвинения и стороной защиты), что приводит к затягиванию сроков рассмотрения дела по существу и к нарушению принципа рассмотрения уголовного дела в разумный срок, также к судебной нагрузке, а следовательно, нерациональному расходованию бюджетных средств. С целью исключения указанного правового пробела, минимизации злоупотребления правом участниками уголовного судопроизводства, снижения судебной нагрузки высказаны предложения о внесении соответствующих изменений в ч. 3 ст. 217 УПК РФ.
3. Выявлено, что при избрании меры пресечения и в досудебной, и в судебной стадиях уголовного судопроизводства в настоящее время отчетливо отмечается негативная тенденция к дискриминации определенных категорий граждан по должностному, профессиональному положению, уровню образования, что формирует системную проблему правоприменения мер пресечения: наличие знакомств, общения, опыта работы в правоохранительной системе, профессиональная деятельность, должностное положение, знания и опыт расцениваются следствием и судом в качестве отягчающих обстоятельств при избрании и продлении/замене меры пресечения, что недопустимо с точки зрения закона и существующей практики. С целью обеспечения конституционных принципов права на защиту, равенства, состязательности сторон в уголовном судопроизводстве выдвинуты соответствующие предложения о дополнении ч. 1 ст. 108 УПК РФ.
С целью минимизации применения заключения под стражу в качестве приоритетной меры пресечения органами предварительного расследования, решения проблемы переполненности СИЗО предложены и другие изменения в ч. 1 ст. 108 УПК РФ. Соответствующие изменения и дополнения предложено внести в корреспондирующие ч. 1 ст. 108, ч. 3 ст. 217 УПК РФ нормативные правовые акты, в постановление Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2013 года № 41 «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста, залога и запрета определенных действий».
1. Власова Н.А., Мусеибов А.Г. О целесообразности стадии возбуждения уголовного дела // Российский следователь. 2020. № 11. С. 11 - 15.
2. Гордейчик С.А., Егорова Н.А. Судебный контроль при продлении срока содержания под стражей // Адвокатская практика. 2022. № 3. С. 34 - 36.
3. Венев Д.А. Критерии неэффективной организации расследования при рассмотрении ходатайства о продлении срока содержания под стражей обвиняемого // Российский следователь. 2020. № 3. С. 3 - 6.
4. Колоколов Н.А. Причина судебных ошибок - нежелание своевременно и внимательно выслушать сторону защиты // Мировой судья. 2022. № 4. С. 5 - 14. DOI:https://doi.org/10.18572/2072-4152-2022-4-5-14
5. Морозов В.И., Иванова Л.В. Субъект заведомо незаконного заключения под стражу // Российский следователь. 2022. № 7. С. 51 - 55.
